В качестве вступительного слова, пожалуй, нужно сказать кое-что абстрактно, в смысле, практически ни о чем. В очереди за билетами на этот фильм, я читал статью о нем. Идея показалась мне неплохой. К тому же, «режиссер „Интервью с вампиром“ — это круто!» — подумал я. Фильм снят далеко не плохо. Хватает довольно-таки концептуальных сцен, которые действительно интересно наблюдать. Но, к сожалению, и назвать фильм классным и хорошим язык не повернется.

Пара слов о сюжете: сюжета в фильме мало. Очень мало. Если задаться целью описать его, можно выразить сюжет примерно в паре предложений, например, вот так: мать и дочь, имеющие жуткие взаимоотношения, в силу стервозного характера первой и переходного возраста последней, пережили в прошлом трагедию, а теперь переезжают с места на место в поисках лучшей жизни, но и старая судьба их не отпускает. Отличие данного фильма от какой-нибудь драмы о проблеме «отцов и детей», пожалуй, только в том, что обе девушки — вампиры, а то, что их не отпускает — братство вампиров, которые поставили целью своего существования уничтожить мать и дочь по причине «неблагородного происхождения», а также гендерной дискриминации, которая царит в рядах вампиров.

«Византия» коренным образом отличается от «Интервью…». В первую очередь тем, что действия в фильме, в дополнение к количеству сюжета, мало. Нет, даже не очень мало. Просто невообразимо мало. Вообще, мне не понятно как автор сценария и режиссер смогли добиться подобного эффекта, но это явно не в пользу картины. Тем не менее, если такой фильм как «Космополис» показался вам увлекательным и динамичным, возможно, такая особенность «Византии» вызовет безудержный восторг.

Второе отличие от «Интервью…» в том, что состав актеров совсем не такой «звездный». Если вы не смотрите все фильмы, а только то, о чем много говорят, то из знакомых лиц вы увидите только Сиршу Ронан и Джонни Ли Миллера. Но это не минус, а скорее даже плюс.

«Византия» обладает своей атмосферой. На мой взгляд это факт. Несколько раз, пока я смотрел фильм, приходилось что-то осмыслять: эпизод со «страницами жизни» или рассказом «о жемчужине». Меня это необычайно радовало, потому что задевало какие-то глубокие чувства, заставляло копаться в своих мыслях… Но таким же фактом является и то, что эта атмосфера и хорошее музыкальное сопровождение не оставляет практически никакого «послевкусия». После просмотра все куда-то уходит. Как по мне — сказываются проблемы сюжета и действия. А неплохо чтобы оставался некоторый «приятный осадок». Ведь все-таки не «Американский пирог» посмотрел.

4 из 10

Нил Джордан возвратился к вампирской тематике спустя 19 лет после «Интервью с вампиром», по праву считающегося культовым, но несколько уже позабытого, и при этом снова экранизировал произведение, написанное женщиной. Мойра Буффини, превратившая в сценарий свою же пьесу и адаптировавшая «Джейн Эйр» для недавней экранизации с Васиковской и Фассбендером, явно вдохновлялась романами Энн Райс, поэтому можно сказать, что режиссер работал на хорошо известной ему территории.

Строго говоря, главные героини «Византии», сексапильная Клара (Джемма Артертон), зарабатывающая на жизнь своим телом, и её вечно 16-летняя дочь, совестливая и честная Элеанора (Сирша Ронан), вампиршами не являются. Они сукрианты, что является слегка видоизмененным названием ведьмы-вампира из фольклора островов Карибского моря. На сути это почти не отражается: они так же сосут кровь, но не обращаются от солнечных лучей в прах и не обладают никакими сверхъестественными способностями. Кроме, конечно, одной — вечной жизни. Внешне мама с дочкой, выдающие себя за сестер, тоже не выглядят как бледнолицые готичные дамы, нарушая тем самым стандарт вампирской мифологии: проститутка в соответствующем наряде и обычная девушка-подросток ничем не выделяются из толпы. У них не горят страшным светом глаза, не вырастают клыки, правда, в момент кормления у девушек удлиняется ноготь, который они используют вместо шила. По сути это две обычные слабые женщины, которых обстоятельства довели до нехорошей жизни, и именно про это рассказывают посредством серии флэшбэков сначала дочь, а затем мать.

Спрятавшись в приморском английском городке от преследующих их членов тайной секты, мама с дочкой поселяются в заброшенном отеле «Византия» и погружаются в одновременно тоскливую и уютную атмосферу курортного межсезонья. Именно передача атмосферы удалась Джордану лучше всего, и совершенно неважно, в XXI или XIX веке происходят события. Режиссер всегда чувствовал себя комфортно в условном сказочном пространстве, будь то настоящая сказка («В компании волков»), фантасмагорическая история взросления («Мясник»), травестийные истории в «Завтраке на Плутоне» и «Жестокой игре» или даже история «мести в большом городе», женский парафраз «Жажды смерти» («Отважная»). В красиво снятой, меланхоличной «Византии» «как» важнее, чем «о чем», но все же не настолько, чтобы пропустить мощный феминистический посыл. Слабые женщины оказываются вытеснены из мира жестоких мужчин, и неважно, что и те, и другие в буквальном смысле кровопийцы — месседж ясен: зритель должен сопереживать двум обреченным на смерть бессмертным. Сопереживать маме и дочери не получается при всем желании, в частности, из-за часто произносимых ими, да и прочими героями фильма, пафосных и неуклюжих фраз. Получившаяся смесь готического романа с женским дневником скорее озадачивает, чем интригует. И, хотя Клара и Элеанора не лишены вполне человеческих качеств — знакомы с чувством жалости и не чужды заботе, — глупость их поступков и слов подчас вызывает недоумение. Фразы «Поцелуй меня, чтобы отпраздновать мою порочность» и «Мы — заостренные ногти правосудия» особенно врезаются в память и заставляют воспринимать все происходящее не иначе как пародию. Обмельчание женских персонажей, сосущих кровь ради выживания, особенно бросается в глаза, если вспомнить героинь «Голода» и «Дочерей тьмы». Именно из-за этого, несмотря на всю искренность и драматичность происходящего на экране, фильм тяжело принимать всерьез. Впрочем, в качестве очередного кирпича в нелегком деле перестройки мифа о вампирах «Византия» займет свое скромное место, может, где-то чуть выше «Сумерек».

Современный кинематограф доказывает: смерть ещё не повод идти на покой. Не в этой жизни, не этой ночью, а главное, – не в этом финансовом году. И вновь вереница подгнивших лицедеев отправляется на поиски живой плоти, а бледные мертвецы продолжают потчевать глупеньких старшеклассниц шекспировскими монологами. И если первым остаётся колоритно мычать на камеру, то вторым пора бы столкнуться с персональным кризисом среднего возраста.

Меланхолично перелистывая свои фотоальбомы, вампиры одинаково посмеиваются и над чудовищами Мурнау, и над недотёпой Барнабасом Коллинзом. Иногда они тихо оплакивают романтический флёр, былую загадочность и чёрные плащи. Как бы там ни было, вампиры, отягощённые своим кинематографическим прошлым, с болью в голосе признают: ещё никогда они не были настолько людьми.

Журналист Нил Джордан, как-то взявший интервью у одного вампира, с удивлением обнаружил, что его подопечные не готовы рассказывать истории вековых исканий, вальяжно развалившись в кресле. Разглядывая заплаканные лица, Джордан предложил просто-напросто выплеснуть накипевшее на бумагу, а уж он, в свою очередь, опубликует всё как есть. Результат потянул на газетную сенсацию.

Перетасовав элементы мифологии носферату, «Византия» вносит в неё важнейшее дополнение. Что бы ни давал человеку вампиризм, будь то необыкновенная красота или умение превращаться в облако тумана, ему не по силам вызвать коренной перелом в теперь уже бессмертных головах. Как бы время не билось, ему не удаётся превратить двухсотлетних героинь «Византии» в привычных для нас бесстрастных упырей. Как и следовало ожидать, в роли якоря, который не даёт Клэр и Элеанор плыть дальше по реке времени, выступают обычные человеческие проблемы.

Джордан вполне здраво рассудил, что даже с билетом в вечность проститутка Клэр не оставит единственно известный ей способ выживания – проституцию, а её дочь Элеанор продолжит страдать от подростковой невысказанности. Клэр продолжает делать вид, что заботится исключительно о благе дочери, а Элеанор, точь-в-точь как в шестнадцать лет, изводит бумагу на свою персональную исповедь. Куда уж там исполнять древнее пророчество, воевать с оборотнями или влезать в паутину интриг – у этих вампиров всё как у людей.

Здесь становится ясна малопривлекательная сущность вампиризма во вселенной «Византии» – Нил Джордан ловко подменил всем известную вампирскую вечную жизнь на вечное переживание жизни человеческой. Замкнув своих вампиров в двухсотлетнем дне сурка, он сделал из них самых несчастных созданий, каких только можно себе представить.

Однако на этом Джордан решил не останавливаться и снабдил своё творение немалым грузом метафор и социальной проблематики, причём так, чтобы «Византию» пропустили через детектор глубокомысленности на любой кинофестиваль. Так драма о рефлексирующих вампирах неожиданно начинает разговаривать со зрителем об эвтаназии и половой дискриминации. При этом «Византия» умудряется остаться увлекательной и сохраняет нужный темп, постоянно перебрасывая зрителя из современности в прошлое, из одной сюжетной линии в другую.

Не стоит ждать от ленты Нила Джордана привычных по вампирскому кино ситуаций и уж тем более вестись на формальное сходство с «Интервью с вампиром». Режиссёр вновь удивляет зрителя историей о порождениях ночи (и это спустя почти двадцать лет!), вколов кровососам значительную дозу человечности. Остаётся надеяться, что Джордан будет вспахивать эту ниву не раз в два десятка лет, а несколько чаще. Ведь жанру, досуха высосанному прежними киноделами, как никогда требуется свежая кровь.

Две вампирши, мать Клара (Артертон) и дочь Элианор (Ронан), вот уже двести лет скрываются от братства вампиров-мужчин. Сменив бесчисленное множество мест обитания, они добираются до глухого английского городка на побережье, где Клара быстренько организует бордель. Пока мать занята тяжелой работой, слишком человечная для вампира Элианор заводит дружбу с болезненным мальчиком.

Фильмы о вампирах уже давно превратились в нескончаемый тренд жанрового кино. Вот и Нил Джордан уже второй раз в карьере не устоял перед искушением обратиться к теме вечно востребованных кровососов. Его «Интервью с вампиром», снятое двадцать лет назад с суперзвездным актерским составом, рассказывало о противоречивых отношениях двух бессмертных мужчин, которые были друг для друга не только любовным интересом, но и отцом с сыном. Теперь речь пойдет о вековых трениях двух женщин и их борьбе с группировкой, уверенной, что право быть вампиром – привилегия исключительно мужская.

Каждой вампирской истории приходится заново изобретать правила. Придуманные Моирой Буффини («Неотразимая Тамара», «Джейн Эйр») героини вскрывают вены своих жертв вырастающими ногтями, а внешняя трансформация людей в нежить заставляет вспомнить все фольклорные традиции разом (тут есть даже медитативное путешествие на остров, покрытый туманом, в компании стаи чаек). Выдержанная в реалистическом ключе с противопоставлением матери-чудовища и наивной дочки, «Византия» отсылает к достокеровской английской литературе. Даже имена морских офицеров Дарвелла (Райли) и Рутвелла (Миллер), чье наплевательское отношение к противоположному полу запускает цепочку последствий на века вперед, взяты у Байрона и Полидори, авторов, ответственных за появление фигуры вампира в английской прозе.

Разумеется, картине не чужда и определенная ирония. Когда героине Ронан в школе поручают написать сочинение о ранних воспоминаниях, она подходит к задаче настолько буквально, что, читая получившуюся готическую сказку, учителя едва не падают в обморок. Но это всего лишь эпизод. Кино меланхоличнее «Византии» надо еще поискать.