С первых же минут просмотра эпоса Никиты Михалкова «Утомленные солнцем-2» возникает двойственное ощущение сладости и горечи, будто тебя насильно, обильными горстями кормят клюквой в сахаре. До приторности сладко становится от изумительных, поэтических метафор Никиты Сергеевича, по-мейнстримовски простых и вместе с тем исполненных глубокого смысла и таких изящных, что дух захватывает. Восхищает и его любовь к философии детали – полноценной составляющей художественного пространства киномира Михалкова. Впрочем, здесь можно поставить точку, потому что дальше восторг киноманов бесследно испаряется, и появляются горькие многоточия…

«Утомленные солнцем-2» действительно… утомляет, причем не «осадным» трехчасовым сидением в кинотеатре, а своей неправдоподобной мифологизацией, искажением реальных  фактов и, конечно же,  ориентацией на западного зрителя. Режиссер старательно копирует худшие голливудские штампы, упорно следуя канонам американской «фабрики грез» в духе «Спасти рядового Райана», «Крепкого орешка» и… «2012». Основной лейтмотив фильма – отец ищет дочку, дочка ищет отца. Ну а весь остальной мир может лететь к черту и гореть в огне — для Михалкова важно, чтобы два главных героя остались живы.  Не оказали жители деревни помощи Наденьке, в одиночку пробирающейся к нашим по оккупированной территории, — фашисты сгоняют бедняг в овин и безжалостно их сжигают  огнеметами. Бог есть, он все видит! Крещеная священником Александром на мине, мирно покачивающейся посреди  морской пучины, пионерка Наденька ни в чем не виновата – она не убивала увязавшегося за ней фрица-насильника, есть в русских селеньях женщины-беженки, которые и в горящую избу войдут, и ненавистному немцу горло перережут!

Но это мелочи.  Любому режиссеру известно, что народное мнение базируется не на исторических книгах, а на фильмах типа «Сволочи» или «Штрафбат». Легендарный комдив Котов (Н. Михалков) чудесным образом не расстрелян в сталинских застенках, как маршал Тухачевский и прочие крупные фигуры на политической шахматной доске, а почему-то прозябает в лагерях, разжившись железной перчаткой… с когтями. Чудом сбегает из лагеря и не менее удивительным образом оказывается в штрафной роте, наполовину сформированной  из уголовной швали. Все это происходит в… 1941 году, хотя 227-й приказ Сталина, известный в народе как «Ни шагу назад!», был издан 28 июля 1942-го. Тогда-то и появились штрафные батальоны, созданные преимущественно из офицерского состава. Впрочем, Сталин в этом плане не оригинален – у немцев штрафники  орудовали уже в 40-х годах, а в нашей стране первые штрафные части возникли в 1918-м.

Чем больше несоответствий, тем меньше хочется сочувствовать  кремлевским (!) курсантам, воинской элите, брошенной на подмогу штрафниками.  Оттого-то и не дрогнет сердце, когда на экране безжалостные гусеницы пережевывают юношескую плоть. Не способен Никита Сергеевич состязаться с Сергеем Бондарчуком – подобный эпизод в картине «Они сражались за Родину» и без умопомрачительно кровавых спецэффектов снят сильно. Страшно.

Про затопление плавучего госпиталя под флагом Красного креста и сигнальную ракету, поразившую летчика в упитанный баварский зад,  и говорить не хочется. В отношении советских военнопленных и раненых у немцев была своя редакция Женевской конвенции – «убей каждого русского», и точка.

Постепенно эпос приобретает характерные черты сюрреалистической фантасмагории – сотвори молитву, и с неба градом посыплются вражеские самолеты.  Помолись вовремя, и в штрафбате уцелеешь.

Угрюмого, будто заговоренного Михалкова, погруженного в думы о дочери и триумфе в Каннах, и танк не берет, ни штыком его не возьмешь, ни бомбой. Он упрямо идет вперед, в «Цитадель» за вторым «Оскаром». Получит ли он его? Спорный вопрос.

Рабочий путь, Анастасия Петракова